О'Фаолейн Шон - Воришки
Шон О'ФАОЛЕЙН
ВОРИШКИ
Перевод А. Ливерганта
Все придумала, как всегда, Фанни Ранн. Они всей компанией должны были
отправиться в собор к причастию. Настоящее паломничество! Все равно что
пойти пешком в Иерусалим! К тому же на самую раннюю мессу. Вся компания,
крича наперебой, плясала вокруг нее от радости.
"Шестичасовая месса! Значит, надо встать в четыре утра. Будет еще
совсем темно. На улице ни души. Только одни мы. Одни во всем Корке. Все
храпят, кроме нас". Самое главное Фанни приберегла напоследок. "Угадайте,
что мы будем делать после мессы? Купим пачку печенья и будем жевать его на
обратном пути".
Но когда они разбежались по домам выпрашивать у своих мам и пап,
дядюшек и тетушек несколько пенсов на печенье, все вышло совсем не так, как
они предполагали.
Они что, спятили? О чем они только думают? Чтобы дети девяти-десяти
лет шли через весь город ранним апрельским утром в кромешной тьме? Да еще в
собор, в такую даль! А что, если пойдет дождь? А что, если они заблудятся?
Кто все это выдумал? Фанни Ранн? С нее станется.
В результате утром на мосту встретились только двое. Фанни, потому что
она всегда делала все по-своему, потому что ее мать умерла, а отец был в
море, кроме того, она была единственным ребенком, а ее тетка Кейт -
покладистой старухой. И Долли Майлз, потому что ее отец не знал, да и не
хотел знать, чем занимаются его одиннадцать детей, и еще потому, что ее
мать хорошо понимала, что на Фанни Ранн можно положиться. Это была смуглая,
здоровая, крепкая девочка, из тех неисправимых заводил, которые только и
делают, что сбивают с пути истинного своих доверчивых подруг. Именно таких,
как Долли. Глаза у Долли как у куклы - синие и пустые, такие же светлые
волосы и розовые щечки, губы - бантиком, а ротик так трогательно приоткрыт,
что пожилые джентльмены норовили остановить ее на улице и потрепать по
курчавой головке.
Они шли в темноте по мосту навстречу друг другу, словно два крошечных
привидения. Впереди был виден только свет в окне водоочистительной станции,
который отражался в плавном изгибе потока воды, бежавшей из водослива.
Слышался слабый гул турбин, да и тот уносил утренний ветер. Сзади в темноте
тускло светился газовый фонарь, а вдали, вниз по реке, разбегались в воде
огни ночного города. Небо над головой было черным, как чернила.
Фанни захватила с собой лучший зонтик тети Кейт. Ярко-красного цвета,
он был украшен красной кисточкой, а его ручка представляла собой алый
птичий клюв со стеклянными глазами по обе стороны рукоятки. Она принесла
его, так как накануне Долли рассказала ей, что у ее матери есть близкая
подруга по имени миссис Леви, которая живет рядом с собором на
Флэтфут-лейн. Фанни тут же заявила, что по дороге на мессу они зайдут к
миссис Леви и подарят ей к Пасхе зонтик. А та в ответ наверняка даст им по
пенсу каждой, и на эти два пенса на обратном пути они купят себе печенья.
Газовые фонари были ничем не лучше свечей. В их слабом, колеблющемся
свете девочки не столько видели тротуар, сколько на ощупь ступали по нему.
Они шли, взявшись за руки. Обе молчали. Вокруг не было ни души. Они слышали
только звуки собственных шагов. Дома чернели, как тюремная стена. Потом
вдруг в одном доме наверху они увидели освещенное окно. Молчание было
прервано. Кто не спит в этот час? Может, кто-то болен? Или умирает? Подняв
глаза на окно, Долли обняла Фанни за талию, а Фанни, как ребенка, прижала к
груди зонтик. А вдруг это грабитель? Они пустились бежать. Потом опять
перешли
